Заметки автора "Мэри Поппинс" о Москве 1932 года
«Мэри Поппинс» была издана в 1934 году. Однако первой книгой Трэверс была вовсе не «Мэри Поппинс», а «Московская экскурсия» — о поездке в СССР, изданная в том же 1934 году (на несколько месяцев раньше, чем «Мэри Поппинс»; первые главы были опубликованы в 1933 году в журнале The New English Weekly). Книга осталась незамеченной не только в СССР, но и в Англии.
Памела Трэверс в составе английских профсоюзов побывала в Москве в 1932 году.
Трэверс пыталась понять, почему манипуляции большевиков массовым сознанием смогли изменить огромную страну. Ответ она находит в русском театре, где её поражает умение аудитории отдаться иллюзии:
«Сидя в русском театре, начинаешь понимать, как советскому государству удалось довести страну до крайности: добавьте к природной тяге к актёрству непрекращающуюся пропаганду и бесконечные плакаты, и вы сможете приручить человека к нынешнему режиму. Афиши, громкоговорители и личная склонность всё превращать в театр способны убедить любого, что он играет ведущую роль в большевистском пышном спектакле и что без его участия вся сценическая конструкция Советской России обратится в руины. Ленин обнаружил, что медведи могут плясать, а Сталин догадался, как вдеть им в носы кольца, чтобы водить по улицам. Но не скрывается ли где-то там, за всей этой хитроумной эксплуатацией, желание самого медведя, чтобы его водили? Не по собственной ли воле люди выбрали тиранов, которые подыгрывают их самым глубоким инстинктам и освобождают от необходимости думать самостоятельно?»
Привожу отрывки из книги Памелы Линдон Трэверс «Московская экскурсия»:
«Кто такой Василий Блаженный? В его честь воздвигнут собор, возвышающийся на Красной площади. Не могу назвать его образцом дурного вкуса; на мой взгляд, вкус тут отсутствует начисто – нагромождение одного архитектурного кошмара на другой. Весьма удачно, что именно его превратили в антирелигиозный музей. Так же, как и Исаакиевский собор. Здесь нет маятника, зато есть плакат, которому святой Исаак наверняка позавидовал бы. Я обнаружила его в одной из малых часовен: довольно безвкусная, вычурная советская версия святого Георгия, убивающего дракона».
«Самое счастливое место, которое я видела в России – это московская тюрьма. Живи я в России, меня туда бы как магнитом тянуло. После получасового статистического отчета – «от пяти до десяти лет за убийство; на время уборки урожая заключённых выпускают из тюрьмы под честное слово; в России преступность ниже, чем где-либо в мире, и т. д.» – директор пустил нас к заключённым. Никто из них не был заперт, одни лежали на койках (в четыре яруса под самый потолок, как в кубрике на корабле, стены украшены вырезками из газет и неизменными портретами Ленина и Сталина), другие расхаживали туда-сюда, не выпуская из рук свои матрацы, а некоторые вообще бездельничали. Несмотря на грязь и невзрачность обстановки, лица заключённых сияли радостью.
Антиобщественный поступок, который привёл этих людей за решётку, стал для них глотком свободы, позволив вырваться из общей массы. Проявление индивидуальной воли, видимо, воспринимается в России так же, как приступ запоя на Западе: это огонь, который очищает.
Вдоль всех улиц тянутся очереди за продуктами. Люди стоят молча и серо. Их выносливость поразительна. На лицах застыло постоянное отсутствующее выражение, словно они находятся под наркозом. Это голод? Может, они и в самом деле, как утверждают антикоммунисты, питаются лишь лозунгами и мечтами об обещанном им рае на земле?
В церкви нас тоже не пускают, мы можем лишь снаружи любоваться их сверкающими куполами-луковицами. Нам постоянно твердят, что церкви закрыты или превращены в спортивные залы. Вчера, пока гид растолковывала фермеру-птичнику какой-то исторический сюжет, я всё же прокралась за её спиной и прошмыгнула в мозаичную дверь в освещенный свечами полумрак. Шла служба, церковь была полна народу. Какой-то силуэт отделился от толпы и, словно призрак, направился ко мне. На женщине была обычная, не поддающаяся описанию одежда, ноги обмотаны тряпьем, чтобы удержать остатки туфель. Она испуганно и торопливо заговорила со мной по-французски. У меня сжалось сердце! Я протянула ей несколько рублей, она поспешно спрятала их под лохмотьями и снова упала на колени. «О, мы поглотили их!» – беззаботно ответила гид, когда я спросила её, что же произошло со старыми русскими.
Вот чего не хватает в России – личного во взгляде! Повсюду тут встречаешь лица застывшие и невыразительные, а глаза стеклянные и пустые. И опасные тоже: под влиянием настроения – жестокого или фанатичного – они способны на что угодно. Как хочется видеть личности, а не личины – многократно тиражированные советские маски.
Серый, серый, серый – только серый цвет в лицах здешних людей и на небе. Россия ещё не изжила влияние Достоевского: иступленное сострадание сочетается здесь с бессмысленной жестокостью. На днях я стала свидетельницей того, как двое мужчин, привычно ругавшихся на улице, вдруг наскочили друг на дружку, один из них повалил противника и ногой ткнул лицом в грязь. Папаша, братишка, возлюбите друг друга! Я убил Ивана за то, что он взял мой перочинный ножик.
Горничная, больше похожая на санитарку в клинике для душевнобольных, пришла в ужас, когда я захотела принять горячую ванну. Она сообщила мне, что из-за нехватки топлива для печей горячая вода появляется лишь два раза в неделю. Смущенная собственной дерзостью, я поспешила извиниться и осторожно осведомилась, нельзя ли пустить холодную воду, хотя бы тонкой струйкой? Позвякивая ключами, горничная, прежде чем удалиться, всем своим видом дала мне понять, что об этом не стоит даже заикаться. Однако портье, предпринявший доблестную попытку починить электричество (ванная комната с момента моего заселения пребывала в кромешной темноте и ночью и днём), обнадежил меня, что холодная вода, возможно, появится к вечеру.
«У нас есть работа!». Работа! Мы на Западе считаем, что тепло и пища – воздаяние за труд, а здесь труд заменяет и то и другое. Я начинаю понимать почему. В России иметь работу, рабочее место – это признак социальной значимости. Служить государству – высочайшая моральная доблесть, государство прекрасно сознает это и использует с максимальной для себя выгодой. Новая Россия исповедует ту же доктрину лишений. В то время как мир изнывает от изобилия. Зачем нам отказываться от еды? Страна, которая первой села за пиршественный стол, будет руководить миром.
Сегодня гид рассказала мне, как одна туристка в конце поездки захотела подарить ей пару теплых чулок. «Представляете! Какое оскорбление!» При этом девушка была так скудно и не по погоде одета! Но эти люди готовы терпеть всё. Уж не гордыня ли это? Какая разница! Мне эта девушка понравилась. Пусть она и путается в исторических фактах – зато как она нас ненавидит!
Цены на пищу в вагоне-ресторане были выше, чем где-либо в мире. Например, самый скромный обед без водки и вина стоил 1 фунт стерлингов, да и цены на вина, в сравнении с европейскими, были безумно высоки. Например, маленькая бутылка пива обходилась путешественнику в 3-5 шиллингов (в пересчете на советские деньги – 1,5-2,5 рубля), маленькая рюмка водки – 3-4 шиллинга (или 1,5-2 рубля).
Молодой американец, которого я встретила несколько дней назад, рассказал мне, что его друг, тоже американец, возвращаясь на родину, отдал своей русской подруге граммофон. Хотя девушка не была красавицей, на ней тут же женился юноша, любящий музыку. Однако, став обладателем граммофона, он быстренько развёлся и женился на девушке посимпатичнее. На радостях он подарил граммофон новой жене, после чего та в свою очередь с ним развелась и выбрала супруга покраше. Ну и так далее. Граммофон вел весьма легкомысленное существование, перебираясь из одной супружеской постели в другую.
Просто диву даешься: в России, возвестившей о своем стремлении к бесклассовому обществу, всё поделено на ранги и классы! Это основа государственного устройства. Вас пытаются убедить, что на границах, словно злобный дракон Святого Георгия, затаился классовый враг – главная угроза современной России. И пусть число таких врагов сократилось, тень их не стала меньше, что омрачает жизнь советским рабочим и воодушевляет их на всё новые трудовые подвиги. Как удачно классовый враг заменил легендарное чудовище прошлого!
Нельзя не восхищаться мужеством и стойкостью нации, решившей ограничить свою жизнь лишь материальной стороной. Впрочем, восторги не стоит доводить их до крайности. Вера в личность и в расширение человеческих возможностей не позволяет нам восхищаться механизированным государством, как бы прекрасно оно ни было спланировано. Рационализация, доведённая до своего логического завершения, может означать только смерть.
И всё же ни один путешественник не осмелится отрицать, что русская раса, тёмная, неведомая, исполненная внутренней мощи, обладает силой, способной переплавить разнообразные частички жизни в единый шаблон».
P.S.
Памела Линдон Трэверс (настоящее имя Хелен Линдон Гофф) – знаменитая автор книги «Мэри Поппинс» - родилась в 1899 году в Австралии. В 1924 году она приезжает в Англию как корреспондент нескольких австралийских газет. С этого времени начинается не только её литературная деятельность, но и увлечение эзотерикой и работа на английскую разведку. Она входит в кружок теософа Алистера Кроули, а затем – в кружок теософа Гурджиева. Она заводит дружбу и с другими традиционалистами – Эволой и Эзрой Паундом.
Во время Второй мировой войны именно этот круг европейских теософов и традиционалистов станет поставлять английской разведке через Трэверс ценную информацию (из Италии, Румынии и даже Турции).
Книгу о Мэри Поппинс она писала в 1934 году. Слава и богатство пришли к Трэверс лишь в 1959 году, когда она приняла предложение Уолта Диснея о продаже авторских прав для экранизации «Мэри Поппинс». Эта сделка принесла Памеле баснословную прибыль: в качестве аванса ей было уплачено 100 тысяч фунтов (примерно 2 млн. фунтов в наше время), также ей причитались 5% от всех доходов, связанных с экранизацией, включая другие шоу и любые товары. Сама же экранизация «Мэри Поппинс» принесла студии Диснея только сборов от фильма 68 млн. долларов (а также 5 «Оскаров»).
Эти деньги позволили Трэверс полностью посвятить свою жизнь теософии и борьбе за мир во всём мире. В 1977 году она была произведена английской королевой в рыцари. Умерла Трэверс в возрасте 97 лет – в 1996 году.